Публикации

Участник Великой Отечественной войны Константин Григорьевич Костров родился в 1925 году в деревне Ляды Краснобаковского района. В его жизни, как и в жизни многих людей его поколения, были и беды, и трудности, и лишения. Но он остался добрым, порядочным и скромным человеком. До сих пор удивляет всех своей замечательной памятью: хорошо помнит свое далекое детство, годы войны, жизнь в колхозе…

Большую часть жизни Константин Григорьевич прожил в родной деревне Ляды. Деревня была небольшой, всего около 20 домов. В начале XX векаона славилась кузнецами да портными. Известие о революции жители Лядов встретили с радостью. В детстве от стариков Константин Григорьевич слышал такую историю. В 1918 году вспыхнул в наших краях контрреволюционный мятеж и коровихинские мужики с вилами на Баки двинулись. Позвали с собой и лядовских. Те не пошли…. Но все-таки ватага собралась достаточно внушительная. Идут, шумят, вилами размахивают… Им на пути мужичек какой то повстречался:

-Куда это вы с вилами -то идете?!

-Будем брать советскую власть…!

-Идите…! Там на горе пушка вас дожидается…. Вот вам дадут…!»

Остановились. Постояли. В затылках почесали и дружно назад повернули…

Константин Григорьевич был младшим ребенком в семье Костровых. Его отец Григорий Иванович Большаков родом из деревни Феоктистово, умер, когда мальчику было всего 3 года. Мать Евдокия Васильевна 1883 г.р. родом из Вавилихи из семьи купцов Лебедевых. Лебедевы считались зажиточными, занимались мелкой торговлей и имели ветряную мельницу (толчею). Замуж она вышла тоже в крепкую семью. Первый муж Евдокии Васильевны Павел Костров был кузнецом и считался по тем временам человеком зажиточным.

Матери Константина Григорьевича доля выпала несладкая. Она трижды выходила замуж и трижды оставалась вдовой. Четверых детей: Алексея, Любу, Геннадия и Константина растила одна.В 1935 году на семью Костровых обрушилось новое горе - в возрасте 22 года из-за трагического стечения обстоятельств умер старший сын Алексей. Евдокия Васильевна и до этого много молилась, дома икон у нее было «в два этажа» (из семьи богатой пришла), а после трагедии стала просто фанатичкой. Она молилась так истово, что младшим детям Геннадию и Константину становилось страшно.Они закутывались «с глуха» чтобы не слышать ее молитв.

- «Ты все молишься, а нам все хуже…!»- пытался протестовать маленький Костя.

На что мать отвечала:

- … Не ропщи, на все Божья воля бывает. Бог Всемогущий…!

- Ах так, мы уйдем в детский дом, а ты живи себе, молись…!

Утром встали - тишина.

-Ладно, больше так не буду молиться…!- пообещала мать.

- …Только когда вырастите, не ругайтесь как Иван…! (один из родственников Костровых).

В деревне Ляды в 1929 году организовали колхоз «Факел». Председателем колхоза до войны работал Груздев Василий Кириллович. Костровы жили в двухэтажном доме. Это был самый большой дом в Лядах. Его выстроил еще отец Павла Кострова - первого мужа Евдокии Васильевны. Второй этаж дома Костровых стали использовать для колхозных нужд. Одно время там размещалась швейная мастерская, в которую приходили работать крестьяне, в основном мужчинысо многих деревень, и при которой были даже ученики. В этой же швейной мастерской начинал работать старший брат Константина Алексей Павлович. В разное время там размещались столовая, красный угол, в котором мужиков с бородами обучали грамоте, детские ясли и даже однажды показывали кино, которое привезли из Красных Баков.

Самый первый скотный двор тоже разместился во дворе дома Костровых. В огромный двор могла въезжать лошадь с телегой. В нем поместилось 13 коров (видимо обобществленных), 14-я была хозяйская. Евдокию Васильевну определили работать дояркой. На всю скотину она ведрами таскала воду с колодца. Работа очень тяжелая. Сколько раз слышал маленький Костя по утрам материнские причитания: «Ой, рученьки…!» Потом в колхозе построили ферму, и Евдокия Васильевна стала работать там.

Мать не жалея сил работала и дояркой, и в поле. За самоотверженный труд в 1935 году колхозники выдвинули Евдокию Васильевну на съезд колхозников-ударников в Москву. Но кандидатуру не утвердили. Аргумент был такой: «… Она буквы не знает, она неграмотная…». Так и поехал вместо нее кто-то другой. Потом женщину все-таки научили писать буквы «К» и «Е» (Кострова Евдокия). Так она и подписывалась.

Константин Григорьевич тоже рано узнал тяжелый крестьянский труд. Одной матери нелегко было их поднимать, и дети это осознавали. Константин в 9 лет стал подпаском. Работа эта не столько тяжелая, сколько нудная - легко ли было мальчишке целый день следить за коровами. Бывало, пасут скотину недалеко от деревни, а там ровесники его бегают, играют, кричат, и Константину хочется. Он в борозду бухнется и ревет от досады. В 13 лет парнишке доверили взрослую работу - сторожить на вышке, где он дежурил с 8 утра до 8 вечера, потом маленького сторожа сменял деревенский дед.

Работал вместе с колхозниками в поле. Трудился добросовестно, однажды 300 снопов льна надрал и навязал. Так старался,даже руки в кровь ободрал. За ударную работу ему выдали премию - 1 кг меду.А самое главное - мальчишке как взрослому ставили трудодни. В один год на трудодень давали по 2 кг хлеба. У кого отцы были, тем не так доставалось, а Константин работал в колхозе все летние каникулы. Только за три дня до школы мать разрешала ему не ходить на работу, отдохнуть.

Да дома работы сколько…! Больше 15 соток картошки сажали, а всего у Костровых было 25 соток земли. Скотину держали. Все в основном со своего хозяйства было. Покупали только пшено, комковой сахар, да еще простенькие конфеты «подушечки» с очень ароматной начинкой, но чаще чай пили с вяленой красной свеклой, которую называли «курегой».

Поля в колхозе были самые лучшие. Хорошо росли рожь, овес, картофель. При Хрущеве один раз даже 10 соток кукурузы посеяли. Замечательная кукуруза выросла. Работали, что называется рук не покладая, но жизнь в колхозе была интересная, насыщенная.Умели и работать, и праздники справлять. Особенно весело престольный праздник отмечали: с гармошкой, балалайкой, домашним пивом, старики песни старинные пели, молодежь чего только не придумывала …

Старшая сестра Любовь Павловна, которую всегда отличал очень решительный характер, году в 1936 выучилась на трактористку.В те годы многие женщины сели за трактор – не хотели от мужчин отставать ни в чем. Как то она приехала в Ляды пахать и братишку, ко всеобщей зависти, на трактор взяла, дала даже за руль подержаться. Ее муж Груздев Борис Иванович в те годы работал председателем колхоза в Ильинском и в Афанасихе.

С большим теплом вспоминает Константин Григорьевич брата Геннадия. Он был на два года его постарше. Брат постоянно чего-нибудь да мастерил. Кажется, не было вещи, которую он не мог бы сделать. Из дерева вырезал очень красивые шахматы. Еще в 6 классе из подручных материалов сумел смастерить машину, сконструировал самолет. Зять Борис с финской нелегально привез пистолет, так Геннадий сумел сделать из него точную копию из дерева, покрасил пистолет черной краской – не отличить от настоящего. После 7 класса поступил в автомеханический техникум, но поучившись немного, передумал и вернулся в школу.

Сам Константин тоже рос очень способным мальчиком. Знал буквы еще до школы. Старший брат Алексей, очень любивший младшего братишку, вырезал буквы из бумаги и играючи выучил с мальчиком алфавит. Читать Константину понравилось, а книг практически не было. Алексей достал где-то книгу Шолохова «Поднятая целина», и любознательный ребенок всю ее прочитал еще до того, как пошел в 1 класс. Еще попался роман (прямо для его возраста!) Кочина «Девки» и эту книгу мальчишка тоже пытался осилить. Так что когда он в 7 лет пошел в школу, читал уже бегло. Первая учительница Екатерина Матвеевна Умарская. Ее муж был директором школы. Начальная школа располагалась в Коровихе в бывшем доме лесопромышленника Маралова. Учился мальчик хорошо, особенно нравился ему немецкий язык. В Лядах с 1925 года рождения кроме Константина Кострова было еще трое мальчишек – Геннадий Малышев, Борис Малышев, Александр Рябов. Близким другом был Геннадий Малышев. И в школу, и из школы ребята всегда ходили вместе. Каждое утро друг заходил за Константином. После школы сумку дома бросит, немного перекусит и снова к другу. Зимой вместе на лыжах, на санках катались.

В 14 лет Константин Костров закончил 7 классов и перешел в 8 класс. Вдруг в октябре месяце постановление – 150 руб. плата за учебу. В то же время стали открываться ремесленные училища. Там выдавали красивую добротную форму – шинель,брюки, куртку, ботинки, фуражку, ремень с бляхой, вплоть до перчаток и носового платка. Кормили бесплатно три раза в день да еще на мороженое-пирожное иногда выдавали. Все это выглядело для простых сельских ребятишек очень заманчиво. Вот и решили закадычные друзья Константин и Геннадий поступить в ремесленное. Из Краснобаковского района тогда отправляли в Сормовское ремесленное училище около 30 ребят. Первый секретарь райкома Ольга Петровна Мартынова даже устроила торжественные проводы для ребят, где говорила напутственное слово - нужны были для страны квалифицированные рабочие. Константин поступил на слесаря –инструментальщика, а Геннадий на электромонтажника. Срок обучения двухгодичный. Девчонок в ремесленные училища до войны не брали. Отучились ребята полгода, и тут война. Горьковский судостроительный завод переоборудовали на выпуск танков. Ученики ремесленного училища стали резать бортовую броню для танков. Работали наравне со взрослыми, по 12 часов не выходя из цеха. Было очень холодно, а сарай в котором работали, не отапливался. Рабочим стали выдавать фуфайки и валеные сапоги, и ребята тоже стали просить.

-Нет, вам не положено- ответил мастер.

-Ну,мы уйдем тогда домой.

- Ну и идите…!

Хоть и побаивались ребята, что не сойдет им это с рук, но решили вернуться в деревню. В деревне рабочих рук тоже не хватало. От колхоза подростков послали строить аэродром возле Баранихи, затем отправили в Залесный район на лесозаготовки. Председателем колхоза во время войны был назначен Малышев Михаил Васильевич, которому было уже за 50.

26 декабря 1943 года Константину исполнилось 17 лет, а 7 января они с другом Геннадием получили повестки в армию.

Уходили из Лядов вдвоем с Геннадием, да еще 3 ребят из Зубилихи. Новобранцев из Зубилихи долго не было, и друзья поехали за ними. Один из них Виктор Солнышков - веселый, в школе отличником был, пошутил: «Эх, ребята, что долго не приезжали!» и показал пустую бутылку и даже, смеясь, попытался ее выжать. Этих ребят из 10 класса взяли на фронт (все с 1925 года). Виктор Владимирович Солнышков был на фронте сержантом, комсоргом батальона, погиб в бою 8 июля 1944 года. Похоронен в Волынской обл. на Украине.

Отправлялись со ст. Ветлужская. Очень тяжело было с матерью прощаться, тяжело было смотреть на ее слезы. «Знали, что не все вернемся. Только одна судьба-злодейка знала, кто вернется из нас…»

Сначала служили в Казани, где 6 месяцев обучались в полковой школе. Сдали экзамены и получили звания «младший сержант». Когда учеба подходила к концу, к ним с другом приехали матери. Сухарей привезли, масла домашнего и прочей разной домашней еды, о которой новобранцы и думать уже забыли. Их вызывают: «Малышев, Костров, к вам матери приехали». Константин к матери подошел, а та на него смотрит и не узнает:

- «А, хоть,мой- то, где? Что не идет...!?»

- «Я вот пришел, мама…!»

Женщина только повалилась, едва Константин подхватить ее успел. Так сын исхудал за учебу, что мать его даже не узнала. Дома килограммов 60 весил. Досыта ел и молоко, и «сметану ложками черпал», и суп, и картошка тушеная с мясом. А на учениях кормили пищей «здоровой и полезной» - часто варили щи с крапивой. Как раз когда родительницы приехали, такой суп солдатам и давали. И женщин угостили….По ложечке зачерпнули и «наелись»: «Нет, мы не голодные, не хотим есть…!»

В августе 1943 года друзья из Лядов Константин с Геннадием прибыли на фронт. Под Курском командир корпуса приехал принимать пополнение. «Как встал, посмотрел на нас и как застыл… Такое лицо удивленное. На лице прямо таки написано было: «Кого прислали…!?». Большинству новобранцев, как и Константину всего по 17 лет исполнилось. Совсем мальчишки!

Попали они в 22 мотострелковую бригаду пулеметную роту. Константина определили наводчиком станкового пулемета «Максим». Был расчет - наводчик, второй номер, подносчик патронов. От Курска к Днепру бросок делали, шли без отдыха несколько сот километров. Огромную ношу – «тело» от пулемета, который весил до 30 кг солдат нес на своих плечах. Ночью на понтонах переправлялись через Днепр. В темноте высадились у небольшой деревни. Когда начало рассветать, поднялись и по круче пошли вперед. Вдруг со стороны противника слышат звук - противный такой, ноющий Командир взвода кричит:«Ложись!». «Чего, думаем, ложиться то, если по нам не стреляют. И вдруг чуть позади нас как заухает…,то, оказывается, был звук шестиствольного миномета…».

Когда переправились через Днепр, кухня на том берегу осталась, на понтонах ее не переправишь. Солдаты 3 дня крошки не видели. Поели, только когда мост понтонный наладили, и кухня по нему перебралась.

Помнит ноябрь 43 года. Тогда сильные морозы ударили, и старшина подползал к каждому и наливал стопочку водки. Так Константин замерз тогда, и водка была такая ледяная, что он даже горечи не почувствовал. В надежде согреться солдат попросил старшину:

- Налей еще...!, а тот ответил:

- Сынок, запьешься…!Ну, все-таки налил еще маленько…!

Друга Геннадия Малышева в одном из первых боев ранило. Его отправили на излечение в город Ереван. А в ноябре и Константин получил осколочное ранение в голову, но не хотел покидать поле боя, рана казалась неопасной. Спустя немного времени поднялась сильная температура. Как оказалось, к ранению добавилось воспаление легких. Его отправили в медсанвзвод, а потом в армейский госпиталь в Киев, в котором солдат был полмесяца. После госпиталя попал он в запасной полк в танко-десантную роту. «Ротой смертников» промеж себя ее называли солдаты. Потом попал в мотострелковый батальон в минометную роту.

В мотострелковом батальоне Костров стал минометчиком, последним номером. Ему приходилось таскать лотки с минами, да еще карабин за плечами, тоже груз не легкий - килограммов 25. Потом стал наводчиком.

Вспоминает, что когда в обороне были, всегда под обстрелом находились. Живым теоретически невозможно было остаться. Кругом мины снаряды падают. Такая бойня…Только думаешь: « Все…Готов…! Как мать моя это известие воспримет…. Как переживет еще одну потерю».

Очень хотелось жить. Один солдат говорил: «Пусть мне обе ноги оторвет, толькобы жить. Посмотреть какая жизнь будет после войны…». Мирная послевоенная жизнь представлялась чудесной сказкой, в которой нет места войнам, будет во всем порядок. Так будет хорошо, что словами не высказать.

Другой солдат писал в письме своей жене«…Дома не то что на голом полу спал бы, а в коридоре бы улегся и считал бы себя счастливым…».

Очень ждали на фронте писем из дома. Мать была неграмотная, и письма за нее писал кто-то из деревенских. В письмах своих она на трудности не жаловалась, хотя солдат и так понимал, как тяжело Евдокии Васильевне, в ее возрасте (за 60 ей уже было), работать с утра до вечера. Матери солдат писал кратко: «…так и так…, жив, здоров…». О своих бедах не писал, берег, старался не расстраивать.

Матери его и так сверх меры досталось горя. Долгое время была неизвестна судьба дочери Любы с детьми (они оказались на оккупированной территории в Белоруссии). Мать от безысходного горя даже ворожить ходила, жива ли дочка. В Чухломе старичок один был, борода большая, а сам лысый….К нему в войну много несчастных женщин, которые о судьбе близких ничего не знали, шли. За надеждой шли…Интересно так ворожил. Велел женщине руки на стул положить, а сам стулу скомандовал: «А ну стул, если дочь жива, поднимись и стукнись об пол…» Стул и вправду приподнялся и как грохнет об пол…. Мать сначала онемела от страха, а потом будто от души отлегло - выпало, что жива ее дочка с внуками. И только летом 1944 года ей пришло письмо от Любы, что они живы, находились в партизанском отряде. Не обманул старичок - то…

Как то после войны видел Константин Григорьевич этого чудного старичка. Пошли они дрова заготовлять, а как раз Троица была. Он около дома сидел и окликнул их: «Куда вы? Праздник- то какой…! Надо гулять только, а не дрова заготовлять…!»

В 43 году на семью Костровых обрушилось новое горе –пришло известие, что сын Геннадий пропал без вести. В марте 1942 года из 10 класса его забрали в армию. Отправили в Ачинское военное училище. В августе этого же года, вместо сдачи экзаменов училище в полном составе отправили под Сталинград. После сталинградской битвы Кострову Геннадию присвоили звание младший лейтенант. И вот только Константин от него письмо получил, только поздравил брата с 20-летием, и написал: «…А ровно через 2 месяца мне 18 исполнится, только не знаю,жив ли буду…?». В декабре 1943 Костров Геннадий Алексеевич пропал без вести. Родным было известно, что был Геннадий ранен 7 декабря и отправлен в госпиталь… Мать сохранилапоследнее коротенькое письмо от сына.

«Привет с фронта.

Добрый день.Здравствуй, моя дорогая мама. Посылаю тебе свой боевой привет с фронта и желаю наилучшего здоровья в жизни. В первых строках своего письма сообщаю. Что сегодня в связи с праздником Октября получил письмо, за которое сердечно благодарю. Из письма кое-что узнал о жизни твоей и о Косте. Еще сообщаю, что нас уже обмундировали в теплое обмундирование…очень хорошо, лучше некуда. Кроме валенок все дали т.к. в валенках ходить нельзя. Я нахожусь сейчас в Днепропетровской области. Привет передавай всем родным и знакомым. До свиданья. С приветом Геннадий. 7.11.43г.»

В Книге памяти по Краснобаковскому району в записи допущена неточность: «Костров Геннадий Алексеевич, род. в д.Ляды Краснобаковского района Горьковской области. Мл.лейтенант. Пропал без вести, сент. 1942 года».

Так и неизвестна до конца судьба солдата, и, наверное, мать долгие годы надеялась: «Пропал… без вести..., а может, жив, может, вернется сыночек…».

В страшном 1943 году погиб и любимый племянник Евдокии Васильевны полковник Виктор Матвеевич Лебедев.

Война никого не щадила… Смерть часто проходила совсем близко, и молодому солдату было невыносимо тяжело смотреть на лица погибших товарищей. Он думал: «Неужели и я так буду лежать…!»

Однажды стоял у дома, а рядом мина упала и на его счастье не разорвалась. Когда мина падала, он слышал это зловещее шипение и должен был отбежать, он стоял «рот разинув», смотрел, как она упала, стукнулась и на его счастье не разорвалась. Потом командир, узнав об этом, сказал: «Ну, ты в рубашке родился, Костров…!»

А однажды, словно подчиняясь какому-то внутреннему предчувствию, вылез из такого казавшегося надежным окопа, а туда минут через 10 бомба упала…

В 1944 году произошел перелом в войне, началась львовская операция, и радостно было видеть солдатам, что наших самолетов было столько - неба не видно, не то что в 41-42 годах. Наладили и обеспечение армии. Зимой солдатам выдавали ватники, а до больших морозов под шинель давали легкую телогреечку. Помнит Константин Григорьевич, как зимой 44 года в начале января сильные морозы ударили. Выдали всем солдатам новые валенки. Но погода вдруг резко переменилась - в ночь с 27 января степлело, и потом такой дождь полил, а солдатам километров 20 под этим дождем топать пришлось. Валенки так намокли, что усталые ребята еле их тянули. Потом машина подъехала и им выдали ботинки – портянки выжали, переобулись…и снова в дорогу. За плечами вещмешок, в котором хлеб, сухарики, котелок.У каждого солдата ложка была. Свою ложку Константин из дома взял, держал за обмоткой, потом ложка потерялась. Позже обзавелся ложкой из нержавейки, нашел ее в одном брошенном доме. Летом 44 года солдатам выдали стеклянные фляжки, Константин свою чуть позже бросил - тяжелая очень, лишний груз.

Бывало месяца по три, не только не мылись, не умывались. Большой бедой на фронте были вши. Они ползали по всему телу,выползая даже на брови и нещадно кусали. Особенно стервенели, когда в окопах часок другой солдату выдавалось поспать. С ними пытались бороться специальные машины сандезинфекции. Одежду у солдат забирали и обрабатывали паром. Но такой меры хватало ненадолго.

Когда были в обороне,кормили на фронте по мере возможности два раза в день, рано утром и поздно вечером. А в наступлении - когда придется. Иногда давали вкусную американскую тушенку. Запомнилось, как 4 марта 1944 года перед большим наступлением солдат накормили очень вкусным гороховым супом с мясом.

Помнит Константин Григорьевич, как освобождали от фашистов Украину. Украинцы относились к русским очень тепло. Если приходилось ночевать в деревне, хозяйки обязательно угощали солдат картошкой с жареным салом. В западной Украине местное население советских солдат тоже с радостью встречали.

В их танковой бригаде плечом к плечу сражались солдаты разных национальностей - узбеки, казахи, грузины, якуты. Были все единые советские солдаты, все как одна семья.

В ноябре 44 года рота, где служил Константин Костров, находилась на пополнении в Польше. К ним одного парня перевели, родом он был с полтавской области и фамилия у него интересная такая была - Дебель. Солдат постарше был и видимо пожалел Константина, что он такой молоденький. «Держись меня парень, и мы с тобой войну закончим, Победу увидим! Со мной ничего не случится. Меня мать, на фронт, провожая, три раза перекрестила…». После войны Константин узнал, что солдат Дебель, который так хотел увидеть Победу, погиб в Германии.

В декабре 1944 годам 5 человек из его роты, в том числе и Константина, направляют в военное танковое училище в город Самарканд. Солдат расстроился: «Я столько прошел,войне уже конец скоро, а я конца войны не увижу. До Берлина дойти хочу!». Мужики его вразумлять: «Ты, дурило, да ты можешь и не узнать, что Победа наступила!». А одному очень хотелось в военное училище: «Давай я за тебя поеду». Но его не взяли –нужна была «чистая» биография, а он, как выяснилось, был в оккупации.

Германия, март 1947

Срок обучения в училище был годичный. В конце 1945 года должны были сдавать экзамены, но училище перевели на программу мирного времени и переименовали в танково-техническое. Большинство курсантов не пожелало учиться дальше. После 1,5 года учебы Константину Кострову присвоили звание старшины и в 1946 году летом отправили служить в Германию. Все-таки побывал он в Германии. Правда, в Берлине был только проездом. Его воинская часть располагалась недалеко от Лейпцига. Обратил внимание на то, что дороги выложены, сады разбиты,все устроено. Часть стояла в малонаселенной местности. Однажды даже пришлось пообщаться с немецкой семьей. Он повредил на учениях руку, а аптечки с собой не оказалось. Зашел в немецкий дом, и там улыбчивая немецкая девушка сделала ему перевязку. Солдат немного понимал немецкий, и из ее слов узнал, что ее отец убит, а в войну у них на ферме работали русские (из концлагеря). Ненависти солдат не испытывал…. Отслужил там два года, а в 1948 году его вместе с частью отправили на Дальний Восток в район г. Биробиджан. В 1950 году в апреле месяце демобилизовался, приехал домой. Вспоминает, что мать как раз баню истопила, самовар поставила. Намылся, напарился и пошел с другом Геннадием, который еще в 44 году после второго ранения домой вернулся, в Зубилиху в клуб.

…Мирная жизнь Константина Григорьевича началась со страшной находки. Дома в ящике стола он случайно обнаружил похоронку….На маленьком клочке бумаги черным по белому было написано, что младший сержант Костров Константин Григорьевич 10 ноября 1943 года был убит и похоронен в г. Фастов Киевской области… Долго он не мог прийти в себя от такого известия и трудно передать словами, что он тогда чувствовал. Мать объяснила, что специально не писала ему, чтобы не расстраивать. За день до того как получить похоронку в ноябре 1943 года, она получила письмо от Константина из госпиталя и хоть испытала шок, но была уверена, что сын жив, что это ошибка…Похоронку Константин Григорьевич изорвал. Подумал, что если оставить этот страшный клочок бумаги, на котором он числиться мертвым, то с ним и вправду может случиться несчастье.

Потом писал объяснительную в военкомате, где указал, что ошибка, видимо, получилась, из-за того, что после госпиталя его направили в другую часть. По ходатайству военкомата его исключили из списка боевых потерь.

…Опустела после войны деревенька Ляды. Из 20 мужчин, ушедших на фронт, домой вернулись 12. Всех погибших односельчан Константин Григорьевич помнит поименно:

- Груздев Дмитрий Кириллович (пропал без вести в июле 1941 г.)

- Костров Николай Иванович (погиб 24.08.1942 г.)

- Костров Самуил Тимофеевич (пропал без вести 19.07.1941 г.)

- Костров Иван Егорович (умер от ран 21.09.1943 г.)

- Костров Геннадий Алексеевич (мл.лейтенант, пропал без вести в декабре 1943 г.)

- Соколов Иван Гаврилович(пропал без вести в декабре 1942 г.)

- Шепелев Виссарион Иванович (погиб в бою в январе 1943 г.)

- Шепелев Никандр Иванович (умер от ран 05.08.1942 г.)

В 50- м году колхозы стали укрупнять. Ляды с другими деревнями присоединили к Зубилихе. Стал колхоз «Ленина», который объединил 10 деревень. Председателем поставили Смородова Василия.

Константин Григорьевич с женой

Константин Григорьевич работал в МТС шофером, женился. Потом, когда появились самоходные комбайны, уехал в Урень в школу механизации. 15 лет работал на комбайне в совхозе Зубилихинский. Потом по состоянию здоровья перевелся в почтальоны. Много приходилось ходить. Даже если на улице 43 мороза почтальон разносил пенсии,телеграммы,бандероли, письма. Неговоря уже о газетах и журналах, тогда их очень много выписывали.

Жена Лидия Ивановна, мать Евдокия Васильевна, сестра Любовь Павловна

В настоящее время Константин Григорьевич Костров живет в Красных Баках, но родную деревню не забывает и до недавнего времени туда и обратно ходил пешком.

Сейчас в деревне Ляды осталось всего человек 5 постоянных жителей. Все заросло, земля брошена…. Так гнетет ветерана его эта печальная картина. Вспоминает Константин Григорьевич другие времена, когда весной звенела над пашней песня жаворонка, трактора шумели…, радостно было…!

Константин Григорьевич много читает и знает все, что происходит в стране. Он глубоко переживает за те моменты в нашей жизни, которые не назовешь достойными. «Такую страшную войну выиграли, столько потерь…. Иногда обидно бывает…. С такой верой люди погибали…! Не по себе становится…»

Совхоз Зубилихинский, конец 50-х годов